Город-призрак

Документальная история города-призрака, расположенного на архипелаге Шпицберген, где в наши дни царит запустение и разруха.

"В один прекрасный день на закате советской эпохи у себя дома в Волгограде — городе, прославленном Сталинградской битвой, молодой плотник Иса Ильясов читает о городе наступившего коммунизма. Как ни странно, это место находится вовсе не в Союзе Советских Социалистических Республик, а на капиталистическом Западе — в натовской Норвегии. Город лежит в Арктике, на 79-м градусе северной широты, на архипелаге Шпицберген, или Свальбард, как называют его норвежцы.

 В этом социалистическом раю все бесплатно: билеты туда и обратно во время действия контракта и после его окончания, детский сад, школа, современная больница, проживание в новых четырехэтажных домах с центральным отоплением. А также питание — с черной и красной икрой, свежими овощами из собственных теплиц, курятиной, свининой и говядиной с собственных ферм".

Так начинается книга современного норвежского писателя Хьяртана Флёгстада "Пирамида". Пирамида — это и есть название упомянутого города победившего коммунизма на архипелаге Шпицберген. И разумеется, Иса Ильясов не мог не отправиться сюда. В этот полярный рай.

Книга, кстати сказать, замечательная. Образец добросовестной документалистики. И это при том, что автор книги — действительно серьезный писатель. То есть не журналист. Почему город победившего коммунизма находится на норвежской территории? На самом деле все просто. Земля — норвежская, но вся инфраструктура, включая городские постройки, угольные шахты и прочее, — советская, то есть российская. Таково условие концессии, заключенной после революции. Иными словами, норвежцы владеют землей— и это их право. А вот все, что на этой земле творится, это уже исключительное право Советского Союза, а затем России. Включая строй и порядки. Отсюда — все странности Пирамиды.

Флёгстад детально разбирает этот едва ли не самый замечательный памятник победившей утопии. Разбирает с разных сторон и разных точек зрения: мифологической, политической, культурологической. Что и говорить, материал благодатный, начиная с названия. Забавен этот отзвук Древнего Египта в царстве ночи и белых медведей.

Есть что-то символическое в том, что коммунизм для своей окончательной победы и радостного строительства выбрал место столь малопригодное (по крайней мере, столь трудное) для жизни.

"Новоприбывшие,—пишет Флёгстад,—должны были пройти церемонию посвящения, чтобы считаться полноценными "полярниками". Например, нужно было искупаться в ледяной воде Билле-фьорда и затем выпить полный стакан водки, на дне которого лежал значок с изображением юного Ленина либо норвежская монета с портретом короля". Примечательная инициация. И не только из-за водки и ледяной воды. Неофит Пирамиды присягает либо земле (она ведь норвежская), либо идеологическому идолу.

Пирамида, как столп и утверждение советской утопической идеи, если отбросить в сторону символические смыслы, во всем остальном абсолютно бессмысленна. Жить здесь трудно, уголь добывать - ради чего, собственно, город и создавался - невыгодно (но его добывали с удивительным упорством вплоть до начала 90-х годов). Иными словами, вопиющий абсурд. И одновременно - самая выразительная эмблема Советского Союза.

Однако этим дело не заканчивается. В финале книги Флёгстад рисует картину посткоммунистического опустошения. Брошенные дома, как будто люди спасались бегством, оставленные шахты, вымерший город. Разорение, апокалипсис или оболочка абсурда, лишенная жизни и содержания.

Никому Пирамида не нужна. Флёгстад предлагает сделать ее площадкой актуальных арт-проектов, что звучит вполне современно— левые идеи нынче в моде. Любопытно, впрочем, другое. Оставленная Пирамида, кажется, не менее символична, и это уже знак нашей истории или постапокалиптического времени.

Как будто эти странные руины на Шпицбергене — своего рода очаг запустения, грозящий постепенно распространиться дальше, вырваться из царства полярной ночи и захватить другие территории. А это уже нечто совсем другое. Утопия обречена на гибель, что понятно и к чему как-то все уже привыкли. Но суть-то в том, что антиутопия или мертвая утопия — сама гибель и есть.

Николай АЛЕКСАНДРОВ, журнал The New Times

Комментарии к статье

Добавить комментарий

18 Апреля 2024

Ваше имя*

E-mail

Код подтверждения

Текст комментария*